В ГАЛЕРЕЕ ОЖИВШИХ ПОРТРЕТОВ

На стенах пещеры, насколько хватало глаз, висели картины в красивых позолоченных рамах.

– Перед вами, – Хомяк подвёл приятелей к первому холсту, – тот самый дедушка Кнут, проучивший троллей и отобравший у них ценный глаз.

– Ничего не видно, – сказал Заяц. – Я в темноте не вижу, не кошка.

– А я всё равно не верю в эти скандинавские сказки! – Клоп фыркнул. – Каменных троллей не существует! Это антинаучно. Не может камень живым быть.

– А домовые, болотные огоньки, лесовики и говорящие клопы – это, по-твоему, научно? – таинственно улыбнувшись, Хомяк достал из кармана кусок прозрачного голубовато-серого стекла.

Золотистый свет озарил пещеру.

– Да это же наш фонарик! – обрадовался Клоп. – Покажи, где у него спрятана батарейка.

– Не фонарик! – отрезал Хомяк. – А осколок того самого глаза. В нашей семье он многие годы передаётся из поколения в поколение. Без батарейки! Когда глаз на землю упал, от него кусок и отломился. А может, сам Кнут его своими железными зубами отгрыз. Тоже, скажешь, антинаучно? – гном строго посмотрел на Клопа. – Надеюсь, я убедил тебя, мой недоверчивый друг?

Клоп неуверенно кивнул, а Заяц заметил:

– Вот теперь посветлее стало. Рассказывай дальше, Хомяк.

Тут освещённый фонариком геройский дедушка Кнут протянул из рамы худые морщинистые руки и схватил Таракана за усы. Таракан в ужасе отшатнулся, упал на холодный каменный пол, а Кнут улыбнулся, показывая острые железные зубы. Клоп с Зайцем радостно завизжали.

– Необычный эффект, правда? – Хомяк помог Таракану подняться на ноги. – У меня самого в первый раз от испуга чуть сердце не остановилось. И что интересно, портреты оживают только при свете волшебного глаза тролля. Если просто осветить холст свечой, ничего не произойдёт. Рядом висит портрет Зубастика Бьёрга, который тоже вошёл в историю благодаря смелости и крепким зубам. Суслик, ты помнишь, чем он прославился?

– Конечно! Он откусил ухо трёхглазому людоеду на острове Врангеля, а ещё поймал в Гренландии дракона и сделал омлет!

– Из дракона?! – восхитился Таракан.

– Из его яичек, – предположил Заяц.

– Нет! – засмеялся Суслик. – Не волнуйтесь, друзья. Ни дракон, а вернее, то была дракониха, ни её яички не пострадали. Просто Зубастик проиграл Хомяку спор и отправился в Гренландию кормить дракониху омлетом. И накормил, хоть она и сопротивлялась.

Бьёрг бросил на Таракана насмешливый взгляд и показал язык. Таракан показал язык в ответ. Зубастик снова показал язык. Таракан тоже. Тогда Зубастик покрутил пальцем у виска: «мол, совсем того», и отвернулся.

– Теперь взгляните сюда. Перед вами Волосатый Хря-Хряк.

На стене висел портрет разбойничьего вида гнома с взъерошенными рыжими волосами, нечёсаной бородой и длинными усищами. Гном, не обращая ни на кого внимания, ловил в бороде насекомых.

– Волосатый Хря-Хряк провалился в берлогу к медведице и всю зиму притворялся медвежонком! – засмеялся Суслик. – Совсем одичал! Я ещё знаю отличную историю про Клавдия Гусоеда, спасшего древний Рим. Это ведь он, верхом на гусе, поднял тревогу, когда заметил, как враги ползут на крепостную башню, и разбудил римлян. А вся слава потом досталась одним гусям. Несправедливо!

– Точно, – кивнул Хомяк. – К сожалению, портрета Клавдия Гусоеда за давностью лет в нашей галерее не сохранилось. А ведь он был не просто отважным жихаркой, а ещё и моим прапрапрадедушкой. Вот, смотрите! – старик снова покопался в комбинезоне и достал маленькую глиняную фигурку гуся, умело раскрашенную цветочными узорами, которые от времени уже порядком потускнели. – Этой игрушке больше двух тысяч лет, а сделал её сам Клавдий.

Таракан ойкнул – буквы ползали под панцирем и щекотали подмышки.

Клоп с подозрением посмотрел на него и сказал:

– Да, за такого гусика любой музей мешка золота не пожалеет.

Пока друзья рассматривали старинную игрушку, Хомяк рассказывал:

– Многие наши родственники прожили жизни, полные приключений. Вот дед Ефим, служивший личным секретарём генерала Кутузова, в руках у него именная золотая сабля за храбрость. Между прочим, это полотно кисти великого Репина! Представляете, – Хомяк хохотнул, – он ходил ко мне несколько лет, чтобы довести этот портрет до совершенства. А потом я его пускать перестал.

Дед Ефим тряхнул медалями и горделиво приосанился.

– Ещё один герой – твой, Суслик, отец, Добряк-Мореход. Узнаёшь? На этой картине он стоит на берегу моря и смотрит вдаль. Добряк действительно известен тем, что переплыл море. И знаете в чём? В деревянном башмаке! А как на сушу вышел, про свой поход песню сочинил, вот такую:

– Ты да я, да мы с тобой

В деревянном башмаке

При попутном ветерке

К морю выйдем по реке!

– Я знаю эту песенку! – закричал Суслик, и дальше они пели вместе:

– А потом, а потом

Море мы переплывём,

За море приедем,

Музыканта встретим!

Добряк-Мореход приветливо махнул рукой.

– Будь здоров, Па! – обрадовался Суслик.

– Крутое кино! А с кем же Добряк море переплывал? – спросил Таракан. – В песне про двух смельчаков поётся.

– Я тоже с ним плавал, – скромно ответил Хомяк, и его уши покраснели. – Кстати, ещё один наш родственник, правда, очень дальний, по имени Добби был знаком с одним знаменитым мальчиком Гарри.

– Ух ты! – обмер от восторга Суслик. – Неужели тем самым?

– Тем самым. Он был настоящим героем, этот Добби-домовик. Впрочем, как многие жихарки. В наших легендах говорится, что жихарки появились из слёз матушки Лады, дома и семьи охранительницы, так что в каждом из нас спрятана частичка божественной силы.

– Только в зайцах ничего такого не спрятано, – вздохнул Ушастик. – На подвиги мы не горазды, небесные матушки за нами не присматривают. Невезенье.

– Та же петрушка, – Таракан толкнул Зайца локтём, и они рассмеялись.

Хомяк вёл друзей от картины к картине, рассказывая про каждую короткую, но неизменно интересную историю. В тишине негромко вздыхала разомлевшая после обеда Венька, да капельки воды звонко стукались об пол, падая с длинных каменных сосулек, свисавших с потолка пещеры.

Хомяк подошёл к самому большому полотну, на котором тёмные морские глубины прорезал крошечный лучик света.

– Конечно, по своей природе жихарки домоседы, но среди нас встречаются те, кто предпочёл домашнему уюту приключения. Мало кто знает, но жихарки летали в космос, зимовали на Северном полюсе и спускались на дно океанов. Батискаф моей сестрицы Люси Вассерман потерпел аварию в Марианской впадине, самом загадочном месте нашей планеты. Люся и пилот батискафа, тот самый Зубастик Бьёрг, оказались в ловушке на глубине девяти километров! В кабине отключилось электричество, и они, подсвечивая себе нашим фонариком, – Хомяк кивнул на глаз тролля, – пытались устранить поломку. Час проходил за часом, воздух заканчивался. Тогда Люси написала мне письмо, в котором были такие красивые печальные строки.

И Хомяк нараспев проговорил:

– Ты спишь и не знаешь…

Что над нами – километры воды,

Что над нами бьют хвостами киты.

И кислорода не хватит на двоих.

Я лежу в темноте.

– Они что, погибли? – с ужасом спросил Заяц.

– Если бы они погибли, откуда бы мы узнали эти замечательные стихи? – улыбнулся Хомяк. – И как бы я получил обратно фонарик дедушки Кнута? Нет, Люся и Зубастик Бьёрг остались живы, их спасли акванавты с подводной лодки «Наутилус».

– Вот так домовые! – фыркнул Клоп. – Домовые-путешественники! Это также невероятно, как сладкая соль.

– Много ты понимаешь! – не согласился Суслик, наблюдая, как в мрачной глубине картины неторопливо проплывают тени огромных подводных ящеров.